Чивилихин Владимир - Над Уровнем Моря
Владимир Чивилихин
НАД УРОВНЕМ МОРЯ
Отлогие старые горы, и ничего кругом, кроме гор. Белые снега лежат на
далеких гольцах, издалека холодят лоб. К ним тянет; хочется думать, что
где-то над нами, меж тупых вершин, отгадка всего, но мы знаем: большая,
истинная жизнь внизу, там, откуда мы идем, и она всегда внутри нас, со всем,
что в ней есть, - с вопросами и ответами, горем и радостью, с липкой грязью
и чистой водой, смывающей любую грязь...
На перевале высится обо - древняя ритуальная пирамида, сложенная из
камней. Проводник-алтаец посоветовал взять у подошвы хребта камень и
притащить сюда. Мы отдыхаем на виду гор и думаем о том, что первые камни в
пирамиду принесены, может, тысячу лeт назад, что век от века здесь, в центре
материка, безвестные скотоводы и охотники по-своему - просто и мудро -
ковали цепь времен и что твой камень тоже лег сюда, приобщив тебя к людям,
которые шли, идут и будут идти через этот поднебесный перевал.
1.СИМАГИН, НАЧАЛЬНИК ЛЕСОУСТРОИТЕЛЬНОЙ ПАРТИИ
Издали, заглазно эти алтайские гольцы виделись утесистыми и
неприступными, дикий вершинный камень рвет будто бы с гудом плотные ветра, и
ни веточки, ни былинки. А тут довольно спокойные склоны, меж округлых вершин
стоит первозданная тишина, по циркам спускаются рыжие и серые мхи, потом
карликовая березка заплетает все, а еще ниже, у границы леса, цветут
альпийские луга.
- Ух и чудик же ты, начальник! - сказал за моей спиной Жамин. -
Законный чудик. Может, мы двинем, а ты тут посмотришь?..
Нет, я еще их провожу немного и, пользуясь случаем, пройдусь по лесу
вон в том распадке. Снова глянул на горы, обернулся назад, в темную долину,
из которой мы вылезли. Вообще надо было спешить - на привале добили
последние сухари. Я-то в лагерь вернусь быстро, а им топать да топать...
Засветло к озеру ни за что не успеют, придется еще одну ночь трястись у
костерка.
Легостаев идет последним и смотрит на горы, то и дело поправляя очки.
Виктор вечно тащится в хвосте, терпеливо сносит ругань, но голова у него
устроена так, что на деле, в главном, ее хозяин оказывается шустрее других.
Он никогда не шумит и никуда не торопится, но его кварталы всегдаажурно
протаксированы, а легостаевские таблицы раньше всех оказываются в "досье"
партии. И в этот раз он управился раньше других, потому я и отправил на
озеро именно его.
- Порубаешь досыта, выпьешь, - завидовали ему ребята. - Сонцу в рожу
плюнешь...
Легостаев морщился - он всегда морщится, когда при пем говорят о
начальнике объекта, а тут были особые основания. Это по милости Сонца мы
поздно забросились в тайгу, остались без связи и проводника, сели на
голодный паек.
Больше месяца мы топтали нашу лесистую развальную долину. Рабочие
рубили просеки, ставили квартальные столбы, валили лес для замеров и проб, а
таксаторы считали, сколько из этих мест можно будет взять кубиков.
Оставалось еще с недельку в тайге проторчать, а там - на базу экспедиции.
Вообще-то я даже не ожидал, что мы так быстро пошабашим в этой долине -
просто раньше не знал бийских "бичей". Они работали как черти, ну, и ели
тоже дай боже. И так вышло, что жиров и сухарей не хватило. Легостаев должен
был доставить вьюком еды, а попутно отнести на базу наряды, журналы таксации
и месячный отчет. Уж за что другое, а за отчет, если его не представить
вовремя, Сонц потом запилит.
Одно только тревожило - этот Жамин увязался с Витькой, неожиданно
потребовав расчета. Поначалу я отказал ему, но вся артель бросила работу.
- Начальник, т
